Фик вам

[ann-antoinette]

Доктор, я опять написала какую-то фигню, это, наверное, не лечится

Джустер, R, трэш... ну, дальше по тексту вы знаете
Если что, это всё не я, меня накурили.
Ensign Ro Lauren, это тебе, но если ты сочтёшь это совсем-совсем ужасом, можешь всё отрицать, я пойму


- Дживс, но я никогда не писал ничего подобного.
- О, сэр, я не сомневаюсь в вашем литературном таланте.
- Но это чересчур, Дживс, тебе не кажется?
- Кажется, вы спросили, сэр, что я хочу получить на день рождения, и добавили, что исполните любое моё желания. Это точные ваши слова, сэр. Мне кажется, я прошу у вас такой пустяк.
- Это не пустяк.
- Сущий пустяк, сэр.
Дживс наклонился ко мне, обжигая шею и ухо своим дыханием, и низким голосом прошептал:
- А ведь мог бы попросить путешествие в Мексику, сэр.
- Святые небеса, за что мне такой…
- Судьба крайне благосклонна к вам, сэр. Именно по этой причине у вас есть я. Ну так что? – и, не дождавшись ответа, он протянул мне ручку и несколько листов бумаги.
- Дживс, я ведь сотни раз воспевал твои многочисленные таланты всеми средствами нашего родного языка.
- Однако об одном таланте, который я сам считаю весьма и весьма значительным, вы умолчали, сэр. Итак?
- Этот день войдёт в историю как день, когда Бертрам Вустер написал порнографический рассказ.
- О да, сэр. Благодарю. Но не переживайте, читатели в любом случае будут вам признательны, как и всегда.
- Но знаешь, Дживс…
- Пока нет, сэр.
- Я привык составлять свои истории, основываясь, скажем так, на реальных событиях. Я просто записывал то, что со мной случалось.
- Я и в этот раз не вижу причин отступить от привычного вам метода, сэр. У вас за плечами обширный материал для подобного рода прозы.
- Понимаешь ли, Дживс, - протянул я, - мне нужно обновить впечатления. К тому же я хочу написать нечто особенное, такое, чего ещё не было, а для этого нужно нечто особенное и совершить.
- О.
- Именно. Литературная достоверность, всякое такое.
- Я улавливаю ход ваших мыслей, сэр.
- Ну как, ты ещё не передумал насчёт здания шедевра и готов приложить к нему руку… или не только руку?
- Думаю, мой ответ очевиден, сэр, - с подозрительно довольной ухмылкой ответил Дживс.
«Я разбирал дневную корреспонденцию, состоящую из скучных счетов и телеграмм, когда в мой кабинет вошёл Дживс. Если быть точным, о его визите я узнал лишь через несколько секунд после того, как за ним закрылась дверь. Дело в том, что, как я уже не раз замечал, Дживс обладает способностью проникать в помещения без единого звука и оставаться совершенно незамеченным. Этот талант больше пригодился бы ему, если бы он вместо работы камердинера избрал, например, труд грабителя. Но всё равно, не пропадать же таланту. Единственным способом обратить на себя внимание людей он считал тихое покашливание. Казалось бы, я уже давно привык, что время от времени у меня за спиной раздаётся кашель простуженной овцы. Но в этот раз я слишком отвлёкся, и это приветствие Дживса мои нервы восприняли не лучшим образом: я вздрогнул и случайно задел рукой и опрокинул чернильницу. Как пишут в приключенческих романах, действия разворачивались стремительно. Поэтому я не успел исправить положение и сообразил, что к чему, только тогда, когда запачкал чернилами рукав рубашки.
- Прошу прощения, сэр, - было первым, что я услышал от Дживса.»
- Неужели это правда, сэр? – прервал Дживс мой творческий процесс.
- То, что ты подкрадываешься сзади и пугаешь внезапными «прошу прощения, сэр»? Знаешь, тут я почти обошёлся без художественных преувеличений.
- В самом деле, сэр?
- Нужно провести эксперимент. Заставить тебя ходить на каблуках.
- Нет, сэр, - живо и даже в величайшей степени эмоционально – я имею в виду приподнятые на целую четверть дюйма брови – отозвался Дживс.
- Но ты же не хочешь, чтобы я умер от сердечного приступа в самом расцвете сил?
- Нисколько, сэр.
- Ладно, мы еще непременно вернёмся к этому вопросу.
«- Нет, нет, ничего страшного.
- Позвольте помочь вам привести себя в порядок, сэр.
Я встал и начал расстёгивать на себе жилет. Дживс тем временем собрал неисписанные листы бумаги, на которые пролились чернила, и отправил их в мусорную корзину.
- Позвольте поинтересоваться, сэр, нет ли чего-то важного в вашей сегодняшней корреспонденции?
- О, ничего особенного, что требовало бы твоего внимания. Так что твои таланты пока могут отдыхать, если так говорят, конечно.
- Отдыхать, сэр? – переспросил он не без самодовольства.
- Ну да.
- Но вы наверняка не подумали об одном из них.»
- Неужели, по-вашему, сэр, я действительно так самодоволен?
- В моих словах нет ни капли лжи.
- И всё же, сэр…
- Я не понимаю, ты хочешь, чтобы я это написал, или нет?
- Более чем, сэр.
- Тогда оставь на время критику.
- Как скажете, сэр.
«-Это о каком же? – игривым тоном спросил я.
Он не ответил и, встав сзади, начал медленно расстёгивать пуговицы моей безнадёжно испорченной рубашки. Процесс, при всей своей обыденности, весьма волнительный (или волнующий?), особенно когда к вам – вроде как нечаянно – приближаются вплотную и – тоже совершенно случайно – обдают шею горячим дыханием. И тоже абсолютно неумышленно проводят кончиками пальцев по груди.
- А м-может, я просто переоденусь, и всё? – жалобно спросил я.
- Глупо упускать такую замечательную возможность, сэр.
- Ну, я подумал, что место и время не самые подходящие.
- Неужели это такие веские причины, сэр? – Дживс резко развернул меня к себе лицом и усадил на стол. – Я за то, чтобы прямо здесь и прямо сейчас не только раздеть вас.
Расставив руки по бокам от меня, Дживс свёл вероятность моего побега к нулю, впрочем, я не собирался сопротивляться, вняв вескому аргументу в виде моих частей тела, которым происходящее было очень даже по душе. Я сбросил туфли и обхватил ногами бёдра Дживса…»
Должен признаться, здесь моя рукопись временно обрывается. Признанные писатели часто говорят, что настолько проникаются своим произведением и погружаются в творческий процесс, что даже могут явственно почувствовать на себе то, о чём пишут. Я себя к признанным писателям не отношу и относить не собираюсь, но в данный момент это правило сработало и на мне. Но причиной, разумеется, была не волна вдохновения или что-то там такое, а вполне себе материальный Дживс. Он обнял меня за талию и, убрав прядь волос с моего уха, прошептал:
- Вот теперь я нисколько не сомневаюсь в реалистичности написанного, сэр.
- Н-неужели?
Дживс, следуя написанной мной инструкции, расстегнул на мне жилет и сдвинул письменные принадлежности на край стола.
- И вы буквально читаете мои мысли, сэр.
- О чём именно ты говоришь?
- О столе, сэр, - ответил он таким тоном, как будто объяснял мне, как перемножить два и два, а я не мог взять этого в толк.
- А, да про стол у меня чисто случайно вышло.
- Я не верю в случайности, сэр.
- А как же прошлые выходные? Ты сказал, что Таппи чисто случайно побежал на меня с лопатой, потому что только ввиду случайного стечения обстоятельств ему пришла в голову мысль, что…
- Всё же иногда случайности имеют место быть, сэр.
- Нет, давай остановимся на этом поподробнее.
- Разумеется, сэр.
- Так что же ты…
Я не успел договорить по той простой причине, что разговаривать во время поцелуя крайне неудобно. Не прерывая поцелуя, Дживс расстегнул мою рубашку и развязал галстук – должен заметить, не с первого раза. Подобные действия с его стороны имеют удивительное свойство: после них я либо вообще забываю, о чём хотел поговорить, либо уже не считаю предмет разговора столь важным. Я просто напоследок подумал, что в следующий раз случайно заменю все его белые рубашки на фиолетовые и розовые.
А тем временем я уже обнаружил себя лежащим на столе. Дживс целовал мою грудь и живот, и я запустил пальцы ему в волосы, испортив идеальную причёску. Наконец Дживс выпрямился, чтобы снять с меня брюки, но я схватил его за галстук и притянул к себе, чтобы в очередной раз поцеловать, сжав ногами его бёдра. Решив, что распределение сил получается каким-то неравным и Дживса тоже надо хотя бы частично раздеть, потому что становилось слишком жарко – во всех смыслах, я потянулся к его застёгнутому на все пуговицы пиджаку, но Дживс сделал шаг назад.
- Что такое? – удивился я.
- До этого момента вы ещё не дошли, сэр.
- Ты хочешь… чтобы я… продолжил писать?
- Уместнее было бы довести рассказ до его логического завершения, бросать его недописанным было бы глупо, сэр.
- Ты издеваешься.
- Я, сэр? – невинно произнёс он и пододвинул ко мне ручку и листок бумаги.
Я метнул в него убийственный, как мне показалось, взгляд и продолжил.
«...но он сделал шаг назад и, не сводя с меня глаз, начал медленно, одну за одной, расстёгивать пуговицы своего безупречного чёрного пиджака. Проделав эту операцию, он так же медленно снял пиджак и повесил его на спинку стула. Та же участь постигла жилет, вскоре к ним присоединились галстук и рубашка, а потом туфли и носки. Наконец, ухмыльнувшись и прикусив губу, чтобы я этой ухмылки не заметил (как же!), Дживс снял с себя брюки и бельё».
- Постойте, сэр, это нечестно.
- Нечестно? Не вижу здесь ничего нечестного. Вперёд.
Дживсу не оставалось ничего другого, кроме как проделать всё вышеизложенное. Нетрудно догадаться, что на это ушло довольно много времени, за которое я пришёл в состояние крайней боевой готовности, если вы понимаете, о чём я. Когда приготовления Дживса, за которыми я, разумеется, наблюдал с огромным интересом, закончились, я стал ожидать, что придётся снова дописывать продолжение, но Дживс молниеносным движением сорвал с меня брюки и, дотянувшись до своего пиджака, достал из кармана флакончик со смазкой. Без лишних разговоров он резко вошёл в меня, прижимая меня к столу так крепко, что я не мог даже пошевелиться.
- Дживс! – вскрикнул я и, когда возникшая поначалу боль утихла, сказал: - А как же… как же продолжение?
- Вы хотите продолжения, сэр? – задыхаясь, спросил он. – Пожалуйста.
Ненадолго прервавшись, он взял листок, на котором я писал, и неровным крупным почерком, совсем не похожим на то, как он всегда пишет, набросал посередине листа:
«Мы занимались горячим безудержным сексом, пока не кончили одновременно.»
Собственно, это наиболее точное и ёмкое описание того, что мы делали.